Забирая детей, мы никогда не говорили родителям, где их спрячем. Я понимаю, как это было жестоко по отношению к ним, передававшим детей неизвестным людям. Мы, конечно, не рассказывали им о себе, только представлялись как члены движения сопротивления и даже не могли сообщить, куда забирают их ребенка. Но это было неизбежной мерой безопасности. В действительности, мы по опыту знали, что если дать родителям адрес, взяв с них обещание не ходить навещать своих детей, они не смогут удержаться и тем самым обнаружат убежище и подвергнут опасности жизнь своих детей и спасителей.
Однажны мне пришлось переправлять двухлетнего Чарльза С. в Везенбек, в семью фермеров. У них уже скрывались двое детей и мне необходимо было переправить тех двоих в другое место. По прибытии в семью я обнаружила, что у обоих детей чесотка. Было очевидно, что оставить там маленького Чарльза невозможно, и я забрала его с собой, в пансион, где в то время проживала, чтобы найти для него другое место. В ту ночь в пансионе была облава и ребенка забрали в транзитный лагерь Мехелен. Сирот не депортировали в лагеря, а передавали на попечение официальных еврейских организаций. Морис Хейбер , находившийся в Мехелене, помог нам освободить ребенка из лагеря и определить его, будто бы больного дифтерией, на лечение в больницу Сен-Пьер. Там он, якобы, «умер» и мы поселили его под вымышленным именем у садовников.
Часто, спасая еврейских детей, мы попадали в облавы: дороги перекрыты, солдаты на каждом углу, грузовики для траспортировки пойманных. К счастью, почти всегда нам удавалось избежать опасности... мы проходили через дорожные заставы с одним ребенком в коляске, держа за руки еще двоих. Солдаты избегали многодетных матерей. Детей мы спасали, но их родители...
Андре Гелен
Архив Яд Вашем, O.2/961
