Я родилась в Загребе в семье Бланки и Драгутина Бюхлер. Мой отец д-р Бюхлер имел адвокатскую практику, мать, происходившая из состоятельной семьи, была домохозяйкой. В начале войны они вполне могли бы эмигрировать, но никому в голову не приходило, что в этом будет необходимость.
Как только в 1941 году в Югославии началась война, мой отец, в числе других интеллектуалов, был арестован и отправлен в хорошо известный лагерь Ясеновец. Позже туда выслали и других мужчин - моего дедушку и двух его сыновей. Никто из них не вернулся назад.
Женщины - моя мать, я и бабушка летом 1941 были депортированы через лагеря Паг и Хрушица в Лобоград. Примерно шесть месяцев спустя, зимой 1941 – 1942 гг, с трудом и за большой выкуп им удалось договориться, чтоб меня вынесут из лагеря и доставят в еврейскую общину Загреба. В лагере я была самым маленьким ребенком (у меня и сегодня хранится медальон, которая был надет на мою шею). Может быть, поэтому один из охранников лагеря, югославский этнический немец (как тогда говорили, фольксдойче), согласился меня , завернутую в подушку, вынести из лагеря в виде небольшой посылки.
Меня передали двоюродной сестре матери Бланке Фюрст, чей адрес моя мать написала на медальоне, среди адресов других родственников.
Госпожа Фюрст заботилась обо мне, вернула меня к жизни. Но после того, как нашлось убежище для ее родителей, она ушла в партизаны. Она пыталась устроить меня в монастырь, но я была слишком мала и монашки посчитали, что для них это будет слишком опасно. Они посоветовали госпоже Фюрст обратиться к одной очень набожной христианке, которая за надлежащую плату позаботится обо мне. Но из этого ничего не вышло и мое положение становилось все хуже и хуже.
Госпожа Джина Беритич была довоенной подругой Бланки Фюрст. Когда однажды Джина пришла навестить меня у этой набожной женщины, то обнаружила, что состояние мое ужасно. Я страдала от недоедания и у меня не было одежды (выяснилось, что она продала мои вещи). Мне было очень плохо, я помню, мне не разрешали выходить на воздух и не давали пить, чтобы я не обмочилась. Джина сделала вид, что берет меня на прогулку, а на самом деле выкрала меня и забрала к себе.
Чтобы спасти, меня крестили, и Джина Беритич стала моей крестной матерью. Теперь мое имя стало Мария. Дома меня называли Мая. Госпожа Джина жила с сыном студентом-медиком Тихомилом и мужем, который был морским капитаном и почти всегда отсутствовал.
У госпожи Джины я находилась с зимы 1942 – 1943 гг до конца войны. Она ухаживала за мной с любовью, как за собственной дочерью. Ее сын тоже очень любил меня, как младшую сестру. Я помню, как он нес меня на руках в бомбоубежище во время бомбардировок Загреба.
Пряча меня в своем доме, госпожа Джина рисковала своей жизнью. Один из соседей угрожал, что донесет на нее немцам. Он был ярым антисемитом. Мы были спасены благодаря партизанам, пригрозившим ему , если со мной что-то случится.
На другой стороне улицы, где мы жили, располагался молодежный центр местных фашистов, и я знала, что нельзя подходить к этому месту. Практически все время я проводила в доме, и только изредка могла спуститься во двор. Я росла среди взрослых, мне нельзя было играть с други ми детьми.
.... Госпожа Джина рассказывала, что у меня есть тетя, которая находится в лесу, с партизанами, и что, может быть, она вернется после войны. Когда госпожа Фюрст вернулась, они объяснили , что я еврейка и мое настоящее имя Дина. Для меня это было очень тяжело, так как я знала, что евреи плохие люди и что они распяли Христа. Однако госпожа Джина была уверена, что мое место среди моего народа. Хотя ей было очень грустно расставаться и на самом деле она хотела , чтобы я осталась с ней.
В 1948 году вместе с моей тетей Фюрст я иммигрировала в Израиль и наши контакты с семьей Беритич свелись к переписке. Я навещала их в 1961-м, а затем в 1968 году. Других возможностей не было.
За это время госпожа Беритич умерла от рака, и я поддерживаю связь с ее сыном, доктором-терапевтом и ученым. Он сейчас на пенсии, но в свое время был известным гематологом и специалистом по легочным заболеваниям – так что у нас общие профессиональные интересы (Дина Хен работала в хранилище консервированной крови в больнице Хадасса). Он зовет меня своей младшей сестренкой и его всегда очень радуют мои звонки. И я тоже хочу слышать его голос.
Я чувствую глубокую благодарность к этой семье....
